Конфетка

[sladkiy-bublik]

Название: «Конфетка»
Автор: Снусмумрик
Бета:  _ciella_
Пейринг: Влад/Дима, Даня/Дима
Жанр: romance, angst, fluff
Рейтинг: NC-17 (графика)
Размер: макси
Статус: в процессе
Предупреждения: нецензурная лексика, AU, OOC

69.

От дома «отцов» до Диминой квартиры нужно было пройти несколько кварталов, но Влад всё же не рискнул в таком состоянии садиться за руль. Впрочем, вызывать такси он также не захотел, давая себе время на то, чтобы хорошо подумать. Нет, его решение во что бы то ни стало вернуть Бикбаева было непоколебимым, но Соколовский даже не догадывался о том, что он ему скажет. «Я тебя люблю» - банально, да и не поверит Дима больше… «Я хочу быть с тобой» - не поймёт. «Ты мне нужен» - может неправильно истолковать. Как же сложно всё в этой жизни…
Соколовский и сам не знал, как вышло так, что его сердце без остатка стало принадлежать этому хрупкому на вид, но такому сильному внутри парню. Бикбаев всегда был необыкновенным, странным, но в силу этого единственным и неповторимым. Он всегда прекрасно справлялся с любой заданной ему ролью, но вот в жизни играть не умел. Он обладал огромной внутренней силой, но почему-то предпочитал казаться слабым и беззащитным, взваливая груз ответственности за свою жизнь на кого угодно, но только не на себя. Ему так, наверное, было проще. Плыть по течению, зависеть от кого-то, позволять управлять своей жизнью, но всегда в обмен на то, чтобы к его душе относились бережно. А вот Владу удалось не единожды в неё предательски наплевать, и теперь его главная задача – исправить всё это…
Дима всегда напоминал Соколовскому дикую розу – красивую, чарующую, отпугивающую хищников своими показными шипами, от которых, увы, особого толку нет. И тот, кто это поймёт, кто найдёт маленькое местечко без шипов и надавит туда, получит награду и сорвёт эту розу. Так уж сложилось, что сорвать её получилось именно у Влада. И гордый цветок долго очаровывал своей дикой красотой, а потом… просто увял. А засохшую розу воскресить нельзя, можно только посадить новую. И он вернёт Бикбаеву его первозданную «красоту», постарается разбудить в нём того наивного провинциального мальчика…
Да, они разные, они – словно Инь и Янь, но ведь противоположности притягиваются! Они – как пазлы одной мозаики, которые своими выступами и отверстиями идеально соприкасаются друг с другом. И пусть вблизи ещё можно разглядеть крохотные трещины, то, если посмотришь издалека, - перед взором предстаёт идеальная картинка.
И их долг – эту картинку сохранить…

70.

Горячие губы Димы уже вовсю исследовали губы Пономарёва, а игривый язычок хозяйничал в чужом рту без всякого зазрения совести. Все замки и засовы, на которые Даня закрывал свои желания, наконец пали, и эту ночь он хотел запомнить на всю оставшуюся жизнь. Так и не разрывая поцелуй, они кое-как добрались до спальни, пересчитав на ходу все косяки и повороты. Бикбаев всем весом навалился сверху, отрываясь от чувственных губ и переходя на шею, вылизывая смуглую кожу языком и несильно покусывая зубами. Ладони тут же скользнули под рубашку, изучая кубики пресса на животе, вырисовывая узоры страсти на теле случайного любовника. Это всё больше и больше походило на безумие…
-Если всё-таки захочешь остановиться… это всегда можно будет сделать… - шёпотом предупредил Бикбаев и нежно прикусил выпирающую ключицу. Хотя он сомневался, что Пономарёв передумает. Да и сам Даня это прекрасно понимал, поэтому ответил лишь ласковым поглаживанием Диминой спины. Внутренняя дрожь смешалась с предвкушением, создавая непередаваемый коктейль желания и учащённого дыхания.
Дима и сам не был уверен в том, что тут же остановится, если Пономарёв его об этом попросит. Возбуждение накатило на него нежданно-негаданно, и было приятно осознавать то, что ему хорошо не только с Владом. А значит, забыть… будет легче, чем он думал. И то сумасшествие, происходящее с ним сейчас, - замечательный шаг навстречу себе. С этого дня он будет делать только то, чего хочет сам. А сейчас он хочет Даню.
Руки Бикбаева чувственно гладили живот, бока, а губы спускались всё ниже и ниже по солёной от пота коже, изучали, тщательно исследовали тело. Ответом на эти незатейливые ласки были лишь приглушённые стоны Пономарёва и его руки на плечах, бездумно водящие от шеи к лопаткам и обратно. Дима едко улыбнулся, бедром ощущая возбуждение своего партнёра, и непослушными пальцами принялся расстёгивать мелкие пуговицы одну за другой, отдавая грудь и живот Дани во власть царящего в комнате прохладного воздуха. Стащив с него рубашку, Бикбаев хитро стрельнул болотными глазами и накрыл пах любовника рукой, оценивая реакцию. Что и говорить, в каком состоянии находился на данный момент Пономарёв. Ласки Димы сводили его с ума, и ничего не хотелось чувствовать, кроме горячих губ, нежных пальцев и веса тела на себе. Хочется, чтобы эта ночь длилась вечно. Даня таял, словно воск, двигая бёдрами навстречу застывшей руке, прося о большем. И Бикбаев внял его просьбам, ловко цепляя пальцами пряжку ремня. Секунда – и классические брюки Пономарёва вместе с бельём уже в районе колен, а взгляду Димы предстал твёрдый, возбуждённый член любовника. Ещё несколько секунд – и Даня не выдержал, резко сжал Димины плечи и перехватил инициативу, навалившись всем телом на Бикбаева. Теперь пришла его очередь обласкать, занежить, заставить захотеть себя и забыть обо всём на свете, отключить память. Руки Пономарёва нежно, невесомо заскользили по коже Димы, замерли ненадолго, чтоб затем вновь продолжить путешествие по незнакомому, но такому желанному телу. И Бикбаев млел от этой незатейливой ласки, блаженно зажмурился и стал ластиться под горячие пальцы, словно кот. Но Дане слишком быстро надоела эта игра, и скоро его прикосновения стали жёстче и увереннее, но неизменными остались лишь страсть и желание окунуться в эти ощущения с головой. Дима ощутимо вздрогнул, его дыхание участилось, а ещё скрытая одеждой кожа покрылась мурашками. Было приятно, запредельно хорошо, до крупной дрожи, до сладостного напряжения в паху, до разноцветных вспышек под зажмуренными веками…
Но внезапно всё прекратилось. Тут же холод ледяным хвостом прошёлся по телу, и Бикбаев ощутимо съёжился, с долей обиды в глазах глядя на встающего Пономарёва. Но тот ободряюще улыбнулся, успокаивающе кивнув вниз, на спущенные брюки и боксёры. И тогда Дима всё понял, моргнув ресницами в ответ. Сам избавился от одежды, скинув её куда-то на пол, и удобно разлёгся на кровати в ожидании продолжения. Которое не заставило себя ждать…
Даня горячий, будто огонь при пожаре, а может, и ещё горячее. Но Бикбаеву всё равно – он хочет сгореть сейчас дотла, чтобы потом возродиться из пепла, как Феникс. Огонь – символ очищения, и он должен пройти эту инициацию огнём. Пономарёв – самое лучшее лекарство. Он нежный, он страстный, он пылает, а Дима жадно впитывает его тепло и лишь крепче прижимается, кожа к коже, тело к телу, плоть к плоти. И Даня продолжил свои ласки, подушечками пальцев касаясь от запястья к плечу, от плеча вверх к шее, а затем вниз, задевая возбуждённые соски и слегка покручивая их. Это вырвало сладкий стон с губ Бикбаева, которые тут же оказались в плену рта Пономарёва. Поцелуй получился нежным, невесомым, губы изучали чужие, сливались с ними в едином танце. Но очень скоро Даня оторвался от пухлых губ, прошедшись напоследок языком по едва заметному бледному шраму.
-Откуда он у тебя? – было так приятно скользить кончиком языка по неглубокой, но такой ощутимой впадинке, и Пономарёв тихо выдохнул.
-Да так… - Дима фыркнул, чуть склоняя голову и подставляясь под следующий поцелуй. – В детстве упал… с коляски… Ты продолжай, не отвлекайся…
И Даня повиновался этому почти приказу, припадая губами к шее любовника. Медленно целовал, непременно оставляя следы, минуя заклеенную пластырем ранку, поглаживал жаркими ладонями бока, живот, спускаясь до бёдер и тщательно исследуя тазовые косточки. Бикбаев крепко обнимал его руками за спину, также не забывая ласкать, и просто сходил с ума от того, как перекатываются под его пальцами мощные мышцы. Дима тихо постанывал, растворяясь в наслаждении, которое дарил ему Пономарёв. А его поцелуи не прекращались, губы медленно продвигались всё ниже и ниже, беря в плен торчащие соски, жадно теребя их и слегка покусывая. В живот Бикбаева впилось что-то твёрдое и горячее, и тот лишь улыбнулся, чувствуя точно такой же жар между ног. Они оба сошли с ума, и теперь уже назад дороги точно нет…
-Дань… ну не томи же… - сорванным голосом попросил Дима, шире раздвигая ноги. Не пошло, не откровенно предлагая себя, а приглашая, прося, наконец, совершить то, чего желают их возбуждённые тела. Обнял ногами талию Пономарёва, скрестив щиколотки за спиной, и судорожно закусил губу, начиная нетерпеливо ёрзать. – Даниииил…
Руки Пономарёва вновь заскользили по телу любовника, огладили бархатистый живот, часто вздымающуюся грудь, а губы обожгли дыханием Димины. И вдруг пальцы Дани плотно сжали кольцом пульсирующий член Бикбаева и резко провели вверх-вниз, что вырвало у Димы громкий гортанный полувскрик. Это было просто сногсшибательное ощущение…
-Как там вас готовить надо?.. Я же только примерно знаю… - Пономарёв странно усмехнулся, скользнув пальцем между ягодиц Бикбаева. И тихо выдохнул, когда Дима изо всех сил подался вперёд на это невинное касание.
-Никак не надо… - тихо прошипел он, ёрзая на шёлковой простыне. – Просто сделай это, наконец… - Бикбаев несильно, но ощутимо царапнул плечо Дани, надеясь, что хоть это поторопит его партнёра. Его хотелось безумно, хотелось почувствовать его в себе, ощутить эту превосходную заполненность, а не обидную, несправедливую пустоту.
И тут же в глазах Пономарёва зародился дикий огонь – предвкушение чего-то сладкого и неизведанного, а потому вдвойне прекрасного. Он и сам сгорал от нетерпения и не знал, смог ли бы выдержать процесс «подготовки» и сдержать себя в руках. Даня снова впился в чувственные губы жарким поцелуем, да так, что сердце силилось вырваться из груди. А ещё спустя миг Дима рвано выдохнул в его рот и напрягся, чувствуя настойчивое прикосновение к сжатому кольцу мышц. Влад никогда не приступал к соитию без смазки и тщательной растяжки, считая, что от этого зависит и его удовольствие тоже. Поэтому сейчас лёгкий мандраж скручивался тугой спиралью где-то в районе желудка Бикбаева, но он всячески уговаривал себя расслабиться. И тут же у него это получилось, как только он почувствовал нежное прикосновение руки к собственному бедру.
-Ну вот, молодец… - Пономарёв нежно прикусил трогательную мочку и немного поиграл с ней, а затем горячим языком прошёлся по ушной раковине, обласкав каждый изгиб. Всё это – лишь отвлекающие манёвры, а головка члена уже проникла в тесный проход. Дима глухо застонал, тая от этой интимной ласки, и только поморщился от ощутимого дискомфорта. А после первого движения внутри и он отходит на второй план, уступая место наслаждению и удовольствию. К тому же, Даня не торопится, он никуда не спешит, сам окунаясь в новые ощущения и сгорая от тесноты жаркого тела. Все мысли мгновенно исчезли, испарились, а все чувства растворились в этом блаженстве, и теперь хочется лишь одного – чтобы эта ночь длилась вечно…
Они двигались вместе, помогая друг другу и даря взаимное удовольствие. Это было больше, чем секс, но меньше, чем любовь. Это было не так, как с Соколовским – сюда примешивалась неизвестная ранее Бикбаеву эмоция, названия которой он не знал. Это был секс не по обязательству, а по желанию обоих, без ненужных объяснений и оправданий. Их двое, но они – одно целое. Одно дыхание на двоих, и воздуха так мало… Они исступлённо целуются под аккомпанемент слегка поскрипывающей кровати, пока не чувствуют приближение долгожданной развязки. Пока тела не пронзила предоргазменная судорога. Пока под веками не зажглись разноцветные точки, а комнату не заполнили стоны удовольствия обоих. Пока мир, такой привычный, обыкновенный, не рассыпался на миллиарды осколков… Пока не хлопнула дверь за Владом, увидевшим всё происходящее…