Конфетка

[sladkiy-bublik]

Название: «Конфетка»
Автор: Снусмумрик
Бета:  _ciella_
Пейринг: Влад/Дима, Даня/Дима
Жанр: romance, angst, fluff
Рейтинг: NC-17 (графика)
Размер: макси
Статус: в процессе
Предупреждения: нецензурная лексика, AU, OOC

36.

Бикбаев очнулся почти сразу, едва ощутив похлопывание ставших прохладными пальцев по горячей щеке. Открыл помутнённые глаза, непонимающе улыбнулся склонившемуся любимому лицу, поморщился от резкого света, и только потом его осенило:
-Чёрт… Мы же опаздываем! Бля… терпеть не могу опаздывать! Поехали уже!!
-Мне ехать и светить голым… - Влад опустил глаза, кивая на себя. – В общем, ты понял. Всё равно уже опоздали.
На одевание ушло почти десять минут и полпачки влажных салфеток. И притом белёсые пятна на бежевом сидении остались нетронутыми. Пусть и не особо заметны, но в экстренном случае могут вызвать некоторые подозрения.
-Вытирай, - Соколовский завёл машину, кивая на лежащую на бардачке пачку салфеток. – Не хочу потом отвечать на глупые вопросы.
Кряхтя, пыхтя и бурча что-то себе под нос, Дима взялся за уничтожение следов преступления. Сказать, что это было непросто, - ничего не сказать. Пятно въелось в кожаное покрытие сидения прочно.
-Трахомобиль, бля! – подытожил он своё пятиминутное ворчание, наконец, кое-как справившись с белёсым кружочком. – Больше никакого секса в машине…
-В моей – да, - улыбнулся Влад, уже сворачивая на главную трассу. Впереди никаких застоев не наблюдалось, и можно было доехать относительно быстро.
Бикбаев только хмыкнул, отворачиваясь в окно. Сладкая эйфория прошла, оставив после себя лёгкую усталость, и хорошее настроение быстро улетучивалось. Здравствуй, очередная хандра. Когда ему ещё доведётся провести время вдвоём с Соколовским, когда ещё они проведут столь незабываемую ночь с таким прекрасным её логическим завершением? А может, даже никогда…
-Где вас черти носили?! – Панин терпеть не мог, когда опаздывали. Особенно терпеть он не мог, когда опаздывали актёры на съёмки. Особенно когда это были актёры, играющие главную роль. – И что с тобой?!
Да уж, Дима выглядел не «комильфо»: прокушенная губа с уже засохшей ранкой, еле заметный кровоподтёк на запястье, когда он, одеваясь, умудрился поцарапаться, даже не поняв, обо что именно, а про ярко-фиолетовые пятна на шее и ниже к груди вообще лучше промолчать. Очевидно, следы страстного, классного секса. Но не накануне же съёмок!!!
-А, по-моему, в образ вписывается, - пожал плечами Бикбаев, смеясь. – Просто девочка-ментовка оказалась очень страстной, звееерь просто!
-А губа чего разбита тогда?
-А я был строптивым мальчиком, - хитрый выстрел глазами в сторону Влада. – И не слушался.
-Дима-Дима, - вздохнул Игорь, качая головой. – Иди на грим, наши девочки сделают тебя «красавчиком». Ну и ссадин, синяков дорисуйте ему тогда уже, что ли! Замазать такое нереально…
-А ты зря время не теряешь, - подмигнул Бикбаеву оператор, молоденький мальчик. Дима и сам не знал, как такого зелёного выпускника МХАТа взяли в операторы. – Да уж, Сокола не зря хвалили как героя-любовника…
-Завидуй молча, - только и шикнул в ответ тот. И тут же прикрыл глаза, сдаваясь на милость девушке-гримёрше. И сам себе задал волнующий каверзный вопрос: чему завидовать?..

37.

-Вот здесь ещё замажь. А то тут такой смачный след от зубов! – Соколовский засмеялся, рассматривая последствия собственной похоти и страсти. Да уж, раньше он как-то скромнее себя вёл.
-Раз такой умный – бери сам и замазывай, - совсем юная девушка шутливо ударила Влада ватным диском по голове, показывая ему язык. – Я уже намучалась с ним. То убери, то дорисуй…
-Ой, ну давай, я замажу! – он выхватил у неё кисточку из другой руки, ласково проводя ею по засосу на шее. От контрастного нежного прикосновения Дима аж открыл глаза и вытащил из уха наушник.
-Ммм, у меня сегодня новая гримёрша? – он наигранно недоумённо приподнял бровь, улыбаясь. Правда, почему-то та улыбка больше смахивала на усмешку.
-Может, откажешься от этой затеи? – вздохнул Соколовский, не обращая внимания на подколку в свой адрес. – Ещё не поздно вызвонить дублёра, мы его так украсим, что от тебя и не отличишь.
-Нет, - ответ был резким и категоричным. Отказываться от столь выигрышной идеи с крупными планами он не хотел. – К тому же, меня уже «украсили».
На лице, руках и шее заметно прибавилось синяков, а ещё появилось несколько новых царапин. Под глазами загорелись синюшные мешки, а на скулах и подбородке невесть откуда взялась трёхдневная щетина. Ну, точно дня три в СИЗО просидел! Но даже таким Бикбаев выглядел… потрясающе. Было что-то в его глазах цепляющее, завораживающее. И Влад с трудом заставил себя отодрать от них свой пристальный, откровенно любующийся взгляд.
-Все готовы?! – раздался громогласный голос Панина. Теперь будет спешить, гнать впереди паровоза, навёрстывая упущенное. Хотя его режиссёрского таланта это нисколько не умаляет – Бикбаев обожал с ним работать за его преданность своей работе и просто сногсшибательное воображение. Он умел создавать собственными руками крышесносные кадры.
И пошло-поехало. Перегнуться через подоконник, резко ногой скинуть полузасохшую фиалку, одним рывком оказаться стоящим на шатком пластике ногами, рвануть ручку окна и, не давая себе времени на раздумья, решительно прыгнуть вниз. И выдохнуть, чувствуя под ногами твёрдую крышу гаража. На подъёмнике буквально в паре метров восседали оператор и отдающий жестами команды Игорь. С такого близкого расстояния можно отснять малейшие нотки эмоций, мельчайшие детали. Вот здесь – неуверенность, а правильно ли я поступаю? Здесь – страх перед прыжком, прикрытые глаза и сжатые в полоску губы. Считанные доли секунды полёта, и миллион различных оттенков на лице – от сдавливающей сердце тоски до облегчения и воздушной радости! И ведь он сейчас не играет…
Бежать изо всех сил, ощущая не призрачную погоню, а убегая от себя самого. Только если Макс, его герой, убежит и добьётся своего, он – останется. Причём наедине со своими мыслями, эмоциями, никому не нужной любовью…
Один короткий миг, и Дима, нелепо взмахнув руками, спотыкается об свою же ногу и летит вниз. Благо, падать невысоко. Встаёт, зажмурив глаза и с силой стиснув зубы. Разбил коленку, как в детстве. И, прихрамывая, ещё пытается бежать к ждущей его машине, запрыгивает на водительское сидение и расслабляется под восторжённый крик счастливого режиссёра:
-Снято! Это просто высший пилотаж! Дим, ты как? Что с ногой?..
И следом свирепый, яростный голос Соколовского:
-Вы с ума, что ли, посходили тут все?! А если бы он сломал себе что-нибудь?! Только о себе думаете! Вот ты… - раздражённый кивок в сторону Панина. – Скажи, о чём ты думал, когда снимал? Только о том, чтобы круто получилось?! А если бы…
Такого Влада Бикбаев ещё не видел. Белый от злости, пальцы дрожат, а ставшие почти чёрными глаза метают молнии во всех подряд. Наконец он обессилено пнул валяющуюся под ногами жестяную банку из-под пива и сел на корточки. Кто-то из парней дружелюбно поднёс ему уже зажжённую сигарету, которую он тут же схватил нервно подёргивающейся рукой.
-Вы его чуть не угробили! Уроды…
Дима молча наблюдал за ним, сидя боком на водительском сидении и высунув больную ногу на улицу. С ней колдовала гримёрша, щедро заливая перекисью, а затем йодом, и накладывая стерильную повязку. Боль уже почти не чувствовалась, а лёгкие затопило облегчение, что всё обошлось лишь содранным локтем и ранкой на колене. А ещё… Влад беспокоился за него…

38.

-Смотри, у этого автомобиля имеется три педали: сцепление, газ и тормоз. Левая нога нажимает на сцепление, правая – на тормоз и газ поочерёдно, - Даня ласковым, мягким тоном объяснял Бикбаеву элементарные правила вождения. Нет, научить его управлять машиной в планы Пономарёва не входило, но для правдоподобных кадров необходимо хотя бы показать, как за рулём сидеть. – Расположение рук на руле – вообще проще простого. Представь себе, что это не руль, а часы. Итак, левая рука у тебя на отметке «девять-десять», правая – «два-три», - аккуратно придерживая Диму за предплечья и удерживая в правильной позиции. – Вот так, умница. И расслабься, откинься на спинку.
Бикбаев внимательно слушал все команды Дани, пытаясь запомнить каждую мелочь. Теперь он понимал, почему на автомобильные курсы «для чайников» к нему в очереди становятся, а про экстремальное вождение и вообще говорить не приходится. Воспитанный, вежливый, внимательный, умеет чётко объяснить и ненавязчиво направить. Где нужно, похвалит, а замечание сделает очень деликатно. Да и вообще Пономарёв представлял из себя гармоничный контраст внешней силы и внутренней мягкости, как бы странно это не звучало.
-Спасибо, - Дима мило улыбнулся своему пятиминутному инструктору и вздохнул. – Если вдруг Влад всё же не пошутил насчёт машины, я вскоре стану твоим настоящим учеником.
-Непременно, - Даня вернул ответную улыбку, пожимая руку. И тут же улыбка сошла с его лица. – У вас с ним всё серьёзно?
-С кем? – не понял Бикбаев. Понятия «серьёзно» и «Соколовский» никогда не сочетались в его голове, поэтому сразу смысл сказанного не донёсся до рассудка.
-С Соколом, - таким же настойчивым тоном продолжил Пономарёв. – Я знаю его больше двух лет, и ни с кем на столько времени он не задерживался. Я рад за тебя.
-Нечему радоваться, - усмехнулся тот, пряча глаза за частоколом пушистых ресниц. – Между нами только секс, с его слов. И всех всё устраивает.
-А ты? – кажется, Даня удивился. Нет, Даня офигел. Или даже больше – он просто охренел от услышанного.
-А что я? – ироничная ухмылка, похоже, приклеилась к лицу Димы. – Подстилке слова не давали и её мнения не спрашивали… Хотя я сам согласился на это, не нужно обманывать себя. Продался в обмен на главную роль… Сам виноват.
Пономарёв долго молчал в ответ, пытаясь переварить полученную информацию, которая никак не хотела укладываться в голове. Соколовский, который действительно всегда избегал длительных отношений, предпочитая «перепихнуться» и по-тихому быстро разбежаться, уже полгода таскается с Димой. Снимает ему квартиру, которую сам фактически оплачивает, непонятно, каким образом добивается, чтобы Бикбаева взяли на главную роль в отцовский фильм, нянчится с ним, разве только на задних лапках не прыгает, но при этом самому же Диме утверждает, что это всё исключительно ради секса. Трижды ха-ха! Любой, хоть и самый что ни есть красавчик, всё отдаст ради того, чтобы оказаться в постели Влада. А сколько ему поступало предложений переспать с ним, Даня уже со счёта сбился. И дело не только в возможностях, которые мог подарить любимый сын известного кинопродюсера – не зря Всеволод Соколовский возглавлял негласный список самых желанных парней столицы. Причём обоих полов, хоть, разумеется, официально это никто не объявлял. И тут он сам практически «стелется» под провинциального мальчика, обещая ему золотые горы в обмен на страстные ночи. И не просто обещая, а ещё и выполняя свои обещания! Нет, это просто из области фантастики.
-Если бы между вами был только секс, ты бы давно уже его не видел, - после долгой паузы наконец произнёс Даня. – Влад – скрытный человек в плане собственных чувств. И предпочитает своё отношение к другим показывать делом, а не громко говорить о них. Задумайся, Дима. А теперь извини, мне нужно готовиться к трюку…
И Пономарёв вышел из машины, оставив Диму наедине с собственными мыслями, образовавшими бешеный водоворот в голове. «Не верю, - кипело в мозгу, - ни одному слову не верю… Но очень хочу поверить…»

39.

Бикбаев с лёгкой улыбкой на губах смотрел в окно, провожая взглядом бесконечную зелёно-серую ленту деревьев и проносящихся мимо зданий. Машина двигалась размеренно, но ехали без остановок – Влад удачно объезжал возможные светофоры и места совокупления множества машин. Пусть так больший километраж, зато раньше дома будут. Когда Дима только переехал в столицу, первое поразившее его впечатление – московские пробки. Да в одной такой больше автомобилей, чем во всём Уссурийске!
Сегодня был тяжёлый день. Колено он разбил знатно, и теперь рана постоянно мокла и гноилась. А ещё было больно сгибать и разгибать ногу. Зато столько эмоций Бикбаев не испытывал уже давно. Бурная ночь, плавно перетёкшая в не менее страстное утро, безумные съёмки, прыжки с высоты, маленькая травма… Истерика Соколовского, странный разговор с Даней, и снова съёмки… Посидеть в машине, покрутиться, изобразить концентрацию при «вождении», а дальше, затаив дыхание, смотреть из Владовской «Хонды», какие пируэты на милицейском авто выписывает Пономарёв. Да уж, в этом он был непревзойдённым асом: управление автомобилем на грани фола, умение обогнать, прижать к обочине, «слететь» с моста, удачно приземлившись на колёса… Это просто поражало, а ещё заставляло испугаться за водителя. Но, когда открылась дверца, и из водительского сидения выбрался взмокший Данил, ему все аплодировали стоя. И больше всего восхищением горели изумрудные глаза Димы…
Затем отсняли финальный аккорд фильма – стоящий в аэропорту возле самолётов Бикбаев, держащий в руке авиабилет и ключик от своей камеры хранения. Ресницы чуть подрагивают, взгляд хмурый, глаза прищурены, а ветер бездумно резвится с отросшими блондинистыми волосами. Пальцы дрожат, крепко сжимая единственное, что осталось у героя. Диме удалось передать раскаяние, тоску – Макс, как и Дориан на кастинге, жалел о содеянном. Игорь обещал наложить душераздирающую музыку, и, как пошутил Влад, рыдать будут все.
Дальше посыпались поздравления с дебютом – первым отснятым фильмом. Больше всех в комплиментах рассыпался Панин, клятвенно заверяя, что позовёт ещё не раз начинающего гения Бикбаева-Берга в свою картину. И уже тогда, сидя на недавно побеленном бордюре возле аэропорта, укутанный в плед Дима поделился своими опасениями с Игорем, согреваясь чашкой ромашкового чая.

-Я боюсь, что моя сказка закончится, так и не начавшись, - усмехнулся он, пряча страх и тоску за краями фарфоровой посудины. – Сколько нас таких, начинающих, гаснут после первого триумфа? Да и не славы я хочу, а работы… Когда был театр, я был уверен, что будут ещё спектакли, и пусть не на главную роль, но меня обязательно возьмут в следующий. А здесь… Мне страшно, Игорь Николаевич, обретя всё, тут же это потерять…
-Я, кажется, пообещал тебе, что возьму под своё крыло, - Панин, наплевав на то, что может выпачкать практически новые брюки, уселся возле Бикбаева. – Да и Изольде ты понравился, а она – далеко не последний человек в киноиндустрии. А за Влада я вообще молчу – он последнюю кровинку из отца выпьет, но тебя не оставит.
Дима только усмехнулся, отставляя чашку в сторону. Где-то в метрах десяти кружила съёмочная группа, собирая аппаратуру, суетились операторы, их ассистенты, гримёры, многочисленные помощники и помощницы. Неужели всё это уже не повторится?..
-Влад никогда и ничего не сделает просто так, - он по-детски шмыгнул носом, мгновенно скидывая маску ироничного циника. Теперь возле Игоря сидел затравленный мальчик, боящийся, что с ним будет дальше. Он напоминал бездомного котёнка, которого кто-то добрый взял в дом, откормил и отогрел, а теперь он боится оказаться вновь на улице. – И я не знаю, будет ли согласен он на ту же валюту, которую я могу ему предложить.
-Я догадывался, что ты оказался на кастинге неслучайно, - как-то слишком грустно улыбнулся Панин, укутывая Бикбаева получше в плед. – Влад, хоть и старался сделать вид, что тебя не знает, выдавал себя с головой. Это сначала и настроило меня против тебя… Но потом, когда я увидел, как ты воплотил эту роль… Ты талантлив, Дима. Очень. И, если ты только захочешь, весь мир будет у твоих ног. А мы тебе в этом поможем. Да и Соколовский… Он бы не стал возиться с тобой, будь ты для него просто игрушкой.
-Вы не первый, кто мне сегодня это говорит, - поджал губы тот, утыкаясь лицом в ладони. – Только вот я не верю. Хочу поверить, но разум, в отличие от сердца, не слепой. Он видит, что для Влада я всего лишь подстилка: захотел – попользовался, а не захотел – выкинул под дверь, чтобы ноги вытирать. Но… я благодарен ему. За то, что дал мне работу и деньги. Увёл от края пропасти, не дав сорваться вниз. И теперь я чувствую, что эта бездна заново поглощает меня, и её я… боюсь.
-Ты плохо знаешь Влада, мальчик мой, - на губах Панина расцвела пышная улыбка. Так улыбаются детям, которые говорят глупости, вызывая умиление у своих родителей. – Все считают его хищником, охотником, поймавшим косулю. Вот только я знаю его с самого рождения. Он – и есть та самая косуля, возомнившая себя охотником, чтобы не выглядеть слабой. Сейчас он прячет свои чувства на замок, но он не всегда был таким. После смерти матери, - Игорь вздохнул, на несколько секунд прерывая свой рассказ, - Андрей отвёз его в Штаты к деду. Владику тогда всего пять лет было, и он очень переживал, пришлось даже водить его к психологу, благо, русских сейчас в Лос-Анджелесе чуть ли не больше, чем самих американцев. И быстро пошёл на поправку, становясь всё тем же любознательным и жизнерадостным малышом. К сожалению, ни Андрей, ни я не могли находиться с ним всё время, – у нас в России была работа – но у ребёнка было счастливое детство под присмотром дедушки. А потом в пятнадцать лет он неуловимо изменился – ни мы, ни даже Александр Борисович не знали причин этой перемены. Влад стал скрытным, реже улыбался, боялся подпускать к себе кого бы то ни было. А ещё читал умные философские книги, ища там ответы на волнующие его вопросы. Но никому из нас задать их не решался. А по окончании колледжа он вернулся в Москву – получать высшее образование и в будущем работать он захотел у нас. Но Андрей уговорил сына не спешить, свыкнуться с новой для него страной, хоть и чужой Россия ему никогда не была. И за этот год Влад успел сняться в рекламе, затем я разглядел в нём талант и взял к себе в один из фильмов. Пусть не главная роль, но третья по значимости – это точно. Многие, конечно, бухтели, что, мол, Андрей Соколовский сына в шоу-бизнес вытягивает, но тот сыграл превосходно, и вскоре все заткнулись. Потом было танцевальное шоу, первая в СНГ 3D постановка, где Влад шикарно сыграл главную роль – Грея из «Алых парусов». А дальше он сделал огромные успехи в пиаре, и мы взяли его к себе в продюсерский центр на работу. И Влад снова изменился: стал весёлым, безбашенным, фривольным молодым человеком, впуская в свою сексуальную жизнь десятки разносортных мальчиков. Но ни Андрей, ни я не имели права его упрекать… И ни один из них не занимал его больше недели. И тут появляешься ты. Он идёт на всё ради тебя: рискует репутацией независимого пиарщика, неподкупного и принципиального, отказывается от своих многочисленных сексуальных партнёров, лишь изредка позволяя себе каких-нибудь залётных хастлеров. А как он на тебя смотрит… Он так никогда ни на кого не смотрел. И пусть Влад тебе не признается в любви, знай – он любит. Я тебе говорю как человек, ставший его вторым отцом.
Сердце Димы сжималось от услышанного. Весь рассказ он выслушал молча, боясь даже дышать. Ничего из этого он не знал – да он вообще о любимом человеке не знал ничего! И никогда не спрашивал, боясь получить категоричный отказ вторгаться в чужую личную жизнь.
-Почему вы так уверены в том, что он любит?.. Я бы чувствовал, разве нет?..
-А что ты чувствуешь во время вашей близости?
Бикбаев замолк, судорожно прикусывая нижнюю губу. А может, правда? Ведь во время секса ему часто кажется, что они – настоящие любовники, живут вместе, в своё удовольствие. И вдруг его затуманенный рассудок прячет то, что чувствует сердце? И это не оно слепое, а разум?
-Может, вы и правы… - выдохнул он, чувствуя, как нити надежды приливают к душе. – Но почему тогда он ведёт со мной себя так, будто я и вправду его подстилка?
-Это у Соколовских в крови. Когда-то давно, когда я был ещё молодым зелёным актёром, как и ты сейчас, я снялся в одном фильме. Сам понимаешь, распад Союза, какая тогда была киноиндустрия? А тут мне везёт – снимается кинокартина, и меня приглашают на ведущую роль. Счастье, фурор, после премьеры я проснулся знаменитым. И тогда Андрей, ещё неизвестный тогда начинающий продюсер, молоко, как говорится, на губах не обсохло, предлагает мне сняться у него. Я, естественно, отказываюсь. Зачем мне так рисковать, если и так предложений тьма? Он ещё неоднократно уговаривал меня, но безрезультатно. Проходит время, я снимаюсь ещё в одном мегауспешном фильме, а потом – затишье. Бегаю везде, предлагаю себя – но нет, там уже состав учреждён, там – финансов нет, и так далее. И вдруг объявляется кастинг, на который я, естественно, бегу. Готовился несколько дней напролёт, а там меня зарезали… кхем, конкуренты. И тут вновь появляется Андрей, предлагая мне стать режиссёром его дебютной киноленты. И делать нечего, я соглашаюсь. В обмен на то, чтобы стать его любовником… Так что… наши судьбы в чём-то похожи.
-Это он всё подстроил, да? – догадался Дима, с силой закусывая многострадальную губу. – Как вы его простили и… ещё умудрились прожить с ним столько лет?..
-Никак. Сначала так же, как и ты, злился, сетовал на несправедливость судьбы и так далее. Потом, став знаменитым режиссёром, даже был благодарен. А потом просто влюбился. По уши. Страдал, мучился, глядя на то, как Андрей развлекается с другими, и терпел, лелея в душе надежду, что он ещё меня полюбит. Но время шло, а в любви он мне не признавался. И когда я уже был готов бросить всё и уйти, он попросил меня остаться. Навсегда. И, как видишь, я остался, и мы счастливы. Несмотря ни на что – всё в прошлом. Я знаю, что он меня любит, мне для этого и слов не надо. И люблю его тоже. Больше всего на свете…
-А как же Влад? Ведь он…
-Я рад за Андрея, что у него есть наследник. Тем более такой – весь в отца. И я тоже люблю Влада как собственного сына. Пусть и сложилось так, что он жил не с нами…
-Вы, правда, думаете, что у меня есть шанс?..
-Я уверен, Дима. Уверен. Ты только не упусти его…

И ему так захотелось поверить Панину, тем более, что рассказ Игоря поверг его просто в шок. Действительно, судьба будущего режиссёра до боли напоминала сейчас его, Димину. Безнадёжно влюбиться в богатенького парня и быть для него всего лишь ночной забавой – такая перспектива выпадает частенько. Но всё же выпадают иногда сказки со счастливыми концами…
А потом Влад, внезапно повеселевший, предложил Бикбаеву отметить долгожданный конец съёмок. И только Дима заикнулся о том, что не предрасположен на данный момент к всевозможным вечеринкам и ресторанам, был заткнут нежным, но требовательным поцелуем. Все его аргументы тут же растворились под напором мягких, ласковых губ и языка, собственнически вылизывающего нёбо.
-Поедем ко мне, - выдохнул он, отрываясь ото рта Бикбаева. – Так несправедливо – за полгода ты ни разу не был у меня дома.
И теперь они ехали к Владу домой, а Дима даже не знал, что за этим последует. Но одно он знал уже точно: сюрпризы только начинаются. И в душе цвела разгораемая всё больше и больше с каждой секундой надежда. А для того, чтобы она лучше горела, много не надо – всего лишь любимые лазоревые глаза в зеркале напротив…

40.

Они подъехали к элитному дому – явная новостройка в центре. Интересный дизайн – светло-зелёный в сочетании с ярко-жёлтым цвета стен сразу бросались в глаза, но, как ни странно, вызывающе это не выглядело. Ухоженная аллейка у подъезда, две лавочки и между ними столик. Они уже миновали консьержа, радушно поприветствовавшего Влада:
-Всеволод Андреевич, добрый вечер! – буквально расцвёл в улыбке уже начинающий седеть мужчина. Как же всё-таки странно смотрится взрослый человек, буквально стелющийся перед мальчиком, едва ли не втрое младше его самого.
-Здравствуйте, Иван Михайлович! – Влад вернул ответную улыбку и кивком головы поманил Диму в сторону лифта. Этот милый мужичок очень любил поболтать, и избавиться от него может быть непросто. – Если вдруг кто-нибудь пожалует ко мне – меня нет дома. Ни для кого.
Бикбаев спрятал улыбку за прядями волос, ныряя в кабину лифта. Соколовский хочет повеселиться, но всего лишь сменил «прописку». И его желание, чтобы никто не беспокоил, вполне очевидно и понятно. И теперь уже даже неважно, секс между ними или всё же что-то большее, Дима был готов принять всё, что угодно. И он отдастся без остатка – будь то невинный поцелуй, или жёсткий животный секс…
Шикарная бархатно-чёрная дверь, оббитая кожей, и массивная, цвета золота ручка. Раздался звон ключей, и спустя секунду Влад радушно открыл перед гостем дверь, пропуская его вперёд. И тут же стрелой по широкой прихожей пробежало что-то белое и тут же прильнуло к ногам Соколовского.
-Майки, привет, хороший мой! – он присел на корточки и принялся гладить пушистую головку маленькой собачки. – Соскучился, морда моя? Я тоже, мой маленький… Познакомься, а это Дима! – выпрямившись, Влад показал рукой на Бикбаева, и «Майки», как окрестил тот щенка, недоверчиво обнюхал гостя. Громко фыркнул, мотая головой под сдавленный смех хозяина. – Ну, чего ты? Он хороооший. И если ты его, как следует, попросишь, даже угостит тебя колбаской…
Дима улыбнулся, расположившись на корточках, стараясь не обращать при этом внимания на пронзившую колено боль, и несмело протянул руку навстречу собаке. На вид, маленькая, но крепкая, не более двадцати сантиметров в холке. Это белоснежное чудо смотрело на гостя своими тёмно-коричневыми глазками-бусинками и что-то фыркало чёрным носом, смешно двигая небольшими торчащими ушками. Наконец оно, решив довериться напору гладящей его руки, уткнулось в Димину ладонь и что-то тихо, но радостно пролаяло. Соколовский, наблюдая за всей этой картиной, лишь засмеялся:
-Ты не обращай внимания, он у нас просто к гостям не привыкший. Я нечасто зову сюда кого-то из чужих, и он видит только меня, папу и Игоря.
-Как зовут этого милаху? – спросил Бикбаев, не переставая гладить чисто-белую мордочку и ласково почёсывать за ушком. Как Влад до этого назвал собаку, он не понял.
-Майкл, - покачал головой Соколовский, смеясь. – Назван в честь того самого Майкла. Поэтому я с уверенностью могу сказать: Майкл Джексон жив! Ну а если кратко, то просто – Майки. Я, когда из Америки вернулся, жил сначала с отцом и Игорем, но они меня откровенно стеснялись. И я устал, как они прячутся от меня и дёргаются, как только я захожу в комнату, делая вид, что это не они целовались несколько секунд назад. Я мешал им жить так, как они привыкли, хоть и не хотел этого. И на гонорар за съёмки в фильме купил эту квартиру, сделал ремонт и купил вот этого вот красавчика, чтобы хоть кто-нибудь ждал дома… И живём мы с ним теперь душа в душу, два убеждённых холостяка, - Влад снова засмеялся, наконец закрывая двери.
-А какая у него порода? – Диме было вправду интересно. Соколовский раскрывался перед ним с другой стороны – сейчас он был человеком, которому хочется, чтобы его «кто-нибудь ждал дома». И это не тот Влад, которого он знал раньше.
-Вест хайленд уайт терьер, - улыбнулся тот, кивая на своего «красавчика». – Шотландец. У нас с ним была любовь с первого взгляда в зоомагазине. Которая длится до сих пор. Да, мой хороший?
Майкл лишь звонко залаял в ответ, вызывая приступ смеха и у хозяина, и у гостя. И потом Влад, кивая Диме вперёд, прошёл в квартиру.
-Я пока приготовлю ужин, а ванная и обе комнаты в твоём распоряжении, - пожал плечами он, улыбаясь. – Ты же голодный до полусмерти, я уверен.
-А ты умеешь готовить? – по Диминому лицу пробежала тень сомнения. Таким мажорам, как Соколовский, данный талант ни к чему.
-Ну, по крайней мере, я так думаю, - засмеялся в ответ Влад, раскладывая прихваченные с собой пакеты. Яйца, овощи, грибы, фрукты, сыр, колбаса, мясо – и это содержимое только первого из них. – И так тебе скажут те, кто пробовал мою стряпню. Ну, вернее, те, кто остался жив, - шутка вышла неудачной, он не мог не признать это, глядя на недоумевающее выражения лица Бикбаева. – Ладно, не грузись. Когда жил с дедом, готовил у нас я. И никто не жаловался.
-Просто… это выглядит немного странно, - улыбнулся Дима, словно извиняясь за оказанное недоверие. Он сам круче полуфабрикатов и купленных в супермаркете пельменей приготовить не может, но не равнять же всех под одну лебёдку. – Я обязательно оценю твой кулинарный талант, а сейчас я бы не отказался от душа.
-Ванная сзади слева от тебя, - содержимое и второго пакета уже оказалось на столе. – Советую обойтись не душем, а чем-то посерьёзнее. У меня есть замечательная соль и аромо-масла. Халат висит на крючке на стене, там же и чистое полотенце. А мы с Майки будем тебя очень ждать…
Бикбаев тепло улыбнулся, скрываясь за дверью ванной комнаты. Измученное сердце заслуженно, как ему казалось, наполнялось счастьем…

41.

Сколько времени он провёл, нежась в душистой ванне, Дима не знал. Влад не соврал – у него была замечательная соль и просто потрясающие эфирные масла с расслабляющим эффектом. Ванная комната была большой, просторной, она вмещала в себя огромную ванну, в которую с лёгкостью легли бы двое, не менее обширную душевую кабину, стиральную машину и прочую необходимую в каждом доме сантехнику. Чистота и блеск были неизменными атрибутами каждого предмета в комнате, что делало чести Соколовскому и, откровенно говоря, удивляло. А ещё умиляли всевозможные элементы декора – резиновая уточка на присосках, прилепленная к стене, крохотные разноцветные бабочки на белоснежной плитке, художественное мыло в виде цветов, предназначавшееся, очевидно, для красоты, а не для ежедневного пользования. Бикбаев не удержался, чтобы не заглянуть в зеркальный шкафчик, и просто ахнул. Никакого намёка на сексуальные пристрастия обладателя квартиры, хотя именно это ожидал увидеть Дима. Но, вопреки всем прогнозам, там покоились различные баночки с увлажняющими кремами (Влад, несомненно, следил за собой), набор для бритья, несколько видов гелей и шампуней с разными запахами… Но снобизмом даже отдалённо не пахло. Публичному человеку пристало выглядеть всегда и везде роскошно, чего Соколовскому было объективно не занимать.
Бикбаев промокнул расслабленное мокрое тело одним краем полотенца и поспешил укутаться в предоставленный в личное пользование белый махровый халат. Тёплый… и мягкий, как его хозяин. Взъерошил волосы, вынудив их стоять на голове торчком, и, еле заметно вздрогнув, покинул покрытую густым паром комнату. Сразу же направился к Владу, повинуясь обильному слюновыделению – естественной реакции на потрясающие запахи, доносящиеся из кухни.
-С лёгким паром, - улыбнулся Соколовский, ловко управляясь между натиранием сыра и помешиванием спагетти.
Он давно не готовил пасту, а сегодня выдался такой прекрасный случай. Прожив почти всю сознательную жизнь в Штатах, он испытывал жуткую неприязнь к фаст-фуду и любым продуктам быстрого домашнего приготовления, предпочитая этому повозиться на кухне, но затем устроить себе настоящий праздник живота. И сегодня на столе уже возвышались жареные грибы, какой-то овощной салат с зёрнышками граната в качестве украшения, нарезанные фрукты, а также о возможных ещё лакомствах давали знать остатки маринада в миске, приготовленный для пасты соус и оливковое масло, какие-то неизвестные Диме травки и, само собой, потёртый сыр, над которым колдовал сейчас Влад.
-Ты смотришься очень органично на кухне, - вместо благодарности произнёс Бикбаев, усаживаясь на крохотном диванчике возле окна.
Здесь тоже всё было очень необычно, но, тем не менее, красиво. Бежевые воздушные занавески, светло-коричневая кухонная мебель в сочетании с белыми полами и стенами – пусть и не всегда практично, но очень красиво. И, как ни странно, идеальный порядок, если, конечно, не учитывать последствий нынешней готовки Соколовского.
-У меня много скрытых талантов, - улыбнулся Влад. Как-то несвойственно себе, мягко и даже смущённо. Его щёки покраснели, но вполне возможно, как подумал Дима, из-за обдающего кожу пара, витиеватыми кольцами исходящего из кастрюли со спагетти. – А вот ты очень органично смотришься в этом халате, с мокрыми волосами, распаренный, расслабленный. Ты знаешь, тому, кто сможет поселиться в твоём сердце, несказанно повезёт иметь такое сокровище…
К чему он это сказал, Соколовский не понял сам. Ему надоело бороться с собой, убеждая собственное молчавшее до недавних пор сердце не влюбляться. И, кажется, даже получилось. Но почему тогда сейчас пальцы судорожно сжимают тёрку, чтобы не выронить, а глаза не могут оторваться от, казалось бы, изученного вдоль и поперёк тела? Что в нём такого, что заставляет его, Влада, раз за разом нарушать данное себе обещание больше не прикасаться к Бикбаеву?..
В ответ Дима лишь промолчал, опуская скрытые поволокой грустные глаза. Обнадёженное сердце начало болеть, пропуская очередные удары. Но тем временем мозг судорожно цеплялся за каждое обронённое Соколовским слово, пытаясь найти в нём подтексты. А может, ещё не всё потеряно?
-Поживём – увидим, - холодно-отстранённо ответил он, шумно выдыхая. Ему не нравился этот разговор, и хотелось поскорее перенаправить его в другое, более нейтральное русло. – Лучше скажи, чем сегодня будешь меня развлекать, радушный хозяин, - в голосе проскользнули весёлые нотки, скрывая настоящий ураган внутри.
-Для начала подразню тебя аппетитными запахами, затем обработаю колено, накормлю добротным ужином и уложу спать, - Влад словно не заметил разрывающих пополам острых стенаний Димы. – А что?
-А если я не хочу спать? – тот хитро стрельнул глазами, смотря на Соколовского с игривым прищуром. Строить глазки он научился ещё в университете, часто играя невинных искусителей вроде того же Дориана. – А хочу…ммм… развлечений?
-Могу предложить тебе караоке, шахматы и карты, - хохотнул Влад, снимая кастрюлю с огня. Тщательно промыл спагетти, сливая всю воду, а затем пересыпал в глубокую миску, смешивая с соусом и натёртым пармезаном. – Увы, это все имеющиеся в наличии развлечения на сегодня.
-Бу, - нахмурил брови Бикбаев, интенсивнее хлопая ещё чуть слипшимися ресничками. Неужели Соколовский привёз его к себе, чтобы… спать? – Ну ладно, я согласен на карты. Конечно, аристократичного «покера» или «преферанса» я тебе обеспечить не могу, поскольку не умею, но вот в русского «дурачка» поиграть не против. Ну, разумеется, не из чистого интереса.
-А на что? На деньги? – Влад снова засмеялся, чудом не высыпав нарезанные травки мимо миски. А затем застучал соприкосновением металлической ложки об пластмассовую миску, заглушая собственный смех. – Как видишь, у меня с этим проблем нет. А мои желания ты и так просто блестяще исполняешь. Sorry, но боюсь, кроме как на интерес, играть больше не на что.
-А давай поиграем в «вопросы-ответы»? Проигравший должен честно ответить на вопрос победителя. Вопросы любого характера, - подчеркнул Дима, распахивая горящие глаза. Ему сегодня может предоставиться уникальная возможность узнать любимого человека получше.
-Ок, - пожал плечами Соколовский, улыбаясь одними уголками губ. – Помоги мне отнести блюда в комнату.