Название: «Конфетка»
Автор: Снусмумрик
Бета: _ciella_
Пейринг: Влад/Дима, Даня/Дима
Жанр: romance, angst, fluff
Рейтинг: NC-17
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклаймер: права на использование данных имен в своем фф не имею; герои принадлежат сами себе, идея - автору
Саммари:
-Ты думаешь, любовь живёт в сердце? Нет, она в мозгу и находится, если, конечно, существует. Мы любим кого-то до тех пор, пока помним его. Пока в памяти жив его образ. Как только этого человека не станет, нам некого будет любить. Так находятся силы пережить смерть близкого, потому что постепенно ты забываешь его, так же - и вынести разрыв с любимым… Не зря слово «забыть» - синоним «разлюбить». Потому что мы любим мозгом. И памятью. Мы не можем любить того, кого не помним…
Предупреждения: нецензурная лексика, AU, OOC
От автора: Фик из разряда «хочешь что-то почитать – напиши сам». Удивить чем-то вряд ли сможет, сюжет довольно распространённый, интриги тоже как бы нет… Где-то такое, может, и было, на оригинальность не претендую. Но результатом довольна В фф два лейтмотива, и именно они составляют задумку, а не описанные помимо события. Вообще изначально фик планировался страниц на 20-30, но не сложилось Скелет обрастал мясом и делает это до сих пор Ну, в общем, как-то так
Собственно, визуализация героев
Влад
Дима
текст
Бойся мечтать – мечты имеют свойство сбываться…(с)
ПРОЛОГ
-…А вот эта похожа на Сириус… Такая же отчётливая и большая.. Смотри, а там Полярная… Тоже заметная такая, светит ярко… - восхищённые зелёные глаза горели счастьем. Тонкая, но до умиления нежная рука обнимала Влада за сильное, крепкое плечо, а немного жёсткие, шероховатые платиновые волосы приятно касались обнажённой груди, слегка щекоча и поглаживая. Слушать великие познания Димы по поводу звёзд и созвездий было немного скучно, но сейчас Соколовский был готов на всё, лишь бы это мгновение застыло в вечности. С этим хрупким, ранимым и нежным созданием ему было просто хорошо. И пусть несёт свой «звёздный» бред хоть до усрачки, но главное, что он рядом. Просто дышит в живот, положив голову на колени. И доверительно, с глубокой нежностью и неподдельной любовью смотрит в глаза.
И всё-таки хорошо, что балкон дома у Димы ещё не успели застеклить. Так бы Бикбаеву уж точно не пришла бы в голову сверхгениальная идея посмотреть на звёзды, и он бы точно не лежал вот так на Владе… И тот бы не смог насладиться его красивым, глубоким, слегка терпким и в одночасье с капелькой приторности голосом. Не смог бы сам полюбоваться этими звёздами – холодными и недоступными, но так ярко отражающимися в родных зелёных глазах.
-А ты знаешь, какой путь проходит звезда, прежде чем стать вот такой? – Бикбаев мягко улыбнулся и взглядом кивнул на тёмное, чёрное небо, озаряемое лишь миллионами звёздных точек и Димиными глазами. Слушать лекцию по астрономии, которую Влад не переваривал в колледже, хоть и совершенно неинтересно, но прекрасно. «Ты говори, говори, Дим.. Говори.. А я лишь буду летать в твоей нежности и утопать в твоём голосе… Говори..»
И он говорил. Долго, эмоционально, и при этом непременно тихо, лаская голосом и убаюкивая.
-Смотри, смотри! – глаза Димы словно оживились и заискрились прыгающими горошинками восторга. – Звезда упала!
Влад лишь умилился детским воображением своего любимого и глубже зарылся пальцами в любимую светлую макушку. Волосы Димы спадали непослушными, игривыми волнами, хоть он и с утра что-то колдовал с утюжком. Но именно такой, слегка лохматый, в домашней белой футболке и чёрных спортивных штанах с двумя полосками по бокам, был самый любимый Дима…
-Звезда упала… - мягко улыбнувшись, Влад притянул Бикбаева к себе, поправляя немного сползший плед. Их любимый – в красно-коричневую клетку. – Желание загадать успел? – Соколовский и сам не верил в подобную чушь, но рядом с Бикбаевым в нём иногда просыпался романтик. Пусть это случалось крайне редко, но бывало. Рядом с Димой вообще хотелось быть идеальным. Быть ангелом. Стереть из памяти всё то, что было раньше, просто выкинуть из головы. Или хотя бы не допустить такой же ошибки в будущем…
-А у меня нет желаний, - лицо Димы озарила обезоруживающая, нежная, даже тонкая улыбка. Пухлые губки расползлись по скулам, согревая и пронзая острым лезвием нежности душу, а длинные угольные реснички дрогнули, смотря вверх, в кристально чистые нежно-голубые глаза. – И мечты тоже нет. У меня есть ты, и мне больше ничего не нужно, - тонкие, нежные пальчики обхватили плечи с такой силой, что оставалось только удивляться, где она в этих пальчиках только умудряется поместиться…
-Что, совсем ничего? – Влад только улыбнулся, пряча долю иронии за прядью светлых волос. – И что значит – нет мечты?
-То и значит, - Бикбаев выдохнул и прикрыл глаза. – Ты рядом, ты меня обнимаешь, ты меня любишь… Ведь любишь же, да? – ярко-зелёные, изумрудные глаза широко распахнулись и встретились с небесной синевой. В них было столько надежды…и любви…
-Люблю, конечно, - ирония в глазах Соколовского пала, оставив место лишь для нежности. Которую подарить он мог только ему – Димке…
-Ну вот… - зелёные глазки снова закрылись. – Это и есть моё самое заветное желание, больше мне ничего не нужно. – А потом снова открылись: - А у тебя какое желание? О чём ты мечтаешь?
-Не знаю… - на секунду Влад замялся, а затем вздохнул. – Хочу чего-то экстремального. Адреналина хочу, чтобы кровь закипала в венах. Ну, блин, с парашютом я один раз уже прыгал, второй раз уже неинтересно. Не знаю, подняться на крышу небоскрёба, или вот например, заняться сексом на магистрали. Чтоб вокруг одни машины, все сигналили, паника, все дела… А нам с тобой всё пофиг, весь мир вокруг не существует, есть только ты и я…
Договорить Влад не успел. Дима тихо вздохнул, пряча глаза за завесой мягких светлых волос. Поднявшись с колен Влада, он небрежным движением головы встряхнул непослушные пряди и поёжился.
-Пойдём уже в комнату – резко похолодало…
Часть 1. Точка кипения
Любовь не знает ни добродетели, ни заслуги.
Она любит, и прощает, и терпит все потому,
что иначе не может.
Леопольд фон Захер-Мазох
Она любит, и прощает, и терпит все потому,
что иначе не может.
Леопольд фон Захер-Мазох
1.
Да, раньше фразу «сердце ноет от боли» он воспринимал исключительно как яркую, безупречно красивую метафору, но сегодня понял, что так действительно бывает. Плохо. Ужасно. Он устал. Жить так.
Две минуты на то, чтобы выйти из квартиры и закрыть за собой двери. Закрыть тихо, а не хлопнуть со всей силы, нарушив при этом идиллию, доносящуюся из спальни.
Пять минут, чтобы скатиться по недавно выбеленной стене в подъезде и сдержать слёзы.
Десять минут, чтобы бежать сломя голову, стараясь не думать. Ни о чём. О нём в первую очередь.
Полчаса, чтобы справиться с первой за сегодня сигаретой и первой за всю жизнь в одиночку выпитой бутылкой водки.
Два часа, чтобы напиться вдрызг, даже не чувствуя ног. Но сердце ещё не заткнулось.
Три часа, чтобы выкурить всю пачку. И надпись «Курение вызывает рак» не останавливает. Куда более успешно демотивировало бы что-то вроде «Курят только те, кого не любят» или «Одинокий? Тогда кури».
Пять часов, чтобы разучиться ежеминутно смотреть на телефон: нет ли пропущенных звонков или новых смс.
Семь часов, чтобы окончательно потерять контроль и заорать из окна «Ненавижу!» И действительно возненавидеть.
И всего лишь пара секунд, чтобы окончательно сойти с ума…
2.
Дима никогда не умел пить, но сегодня это его нисколько не останавливало. Он и разлюбить не сумел, но зато научился ненавидеть. Для этого много времени не нужно – просто услышать сладкие стоны и страстные всхлипы своего любимого. Вопрос только – кто на этот раз был под ним? Хотя… по правде говоря, это уже не так и интересно. Есть факт – он снова изменил. А с кем, почему, зачем, понравилось ему или нет – неважно.
Да уж, не зря любовь в современном мире заменяется нехитрым выражением «Я по тебе курю». Дима не просто курит по Владу, а ещё и пьёт. Пьёт много, хоть и знает, чем наутро это закончится. Вспомнить хотя бы пьянку в общаге на первом курсе, когда проснулся в больнице под капельницей, пообещав себе тогда никогда больше не напиваться до состояния «нестояния на ногах». И действительно с тех пор пить себе позволял лишь бокал искристого на Новый год. Но сегодня…
Он и сам уже толком не может вспомнить, когда начался этот кошмар. Кто виноват в случившемся, пока также остаётся загадкой. Влад, конечно, не подарок, и никогда им не был, но тем не менее он никогда раньше бы не позволил себе такого – предать. Те отношения, которые сам с трудом склеил и заново построил. А может, и не было ничего?..
Ещё и спичка упрямо не зажигается, хоть и приводится тонкими нежными пальцами в урчащее соприкосновение с огнивом. Зажигалку Дима где-то глупо посеял. Наверное, когда из квартиры Влада выбегал…
Да нет, как же, было! Было! И Дима мог многое вспомнить хорошего. А если есть воспоминания, значит, сердце ещё живо. И затыкаться оно отчаянно не хотело, безнадёжно пытаясь вытеснить давящую боль и наполниться непреклонной надеждой. Но почему-то алкоголь, растворяясь в крови, оставлял в израненном органе лишь пустоту…
Хотя нет. Это самое «начало конца» образовалось с самого первого их разговора, с самой первой встречи. Дима всегда знал, чем обернётся эта авантюра, следуя опыту старших товарищей. Знал он и о том, что влюбиться в эти ангельские небесные глазки так же просто, как и забыть дышать, наслаждаясь чуть приторным запахом его одеколона – бессменное сочетание лайма и жасмина. И он боялся. Боялся поддаться, раскрыться, слишком замечтаться. Но сердце глупое – оно редко спрашивает рассудок и решает всё само. И оно выбрало нового хозяина – красивого голубоглазого мальчишку…
Влад, Влад..Всеволод… Владеет всем. Владеет им, в первую очередь. Его телом, его сердцем, его душой. Даже его жизнью и временем. Нужно ему это или нет, Дима не знал, но Соколовский владел им, как марионеткой из кукольного театра. «По вызову придёшь, по малейшему кивку головы уйдёшь». Влад – владелец. Его любовью…
И Диме тоже хотелось овладеть. Стать Владом. Пусть на миг, пусть на секунду. Но вместо этого он был Димой – «девочкой», которую имеют. И всё тот же «владыка Влад»…
А потом… А потом появилась надежда, напрочь поселившаяся квартирантом в сердце, уже не принадлежавшем первоначальному хозяину. Она разгоралась всё больше и больше с каждым днём, сжигаемая страстью и близостью любимого тела, и воскресшая в приятно-прохладном океане нежности и безграничной любви. Жаль, но одной любви на двоих было мало…
-Ненавижу!! Сволочь!! – нотки охрипшего от количества выкуренных сигарет голоса оглушили безлунную ночь. – Ненавижу!!!
Мёртвая тишина ночных улиц лишь отозвалась ехидным эхом и смолкла, словно накладывая смертельное клеймо так и не быть услышанным. Да и сердце, отчаянно напомнив о себе ноющей болью, безнадёжно запротестовало. Оно не умело ненавидеть того, кого любит.
-Забыть…просто забыть бы… Эти сводящие с ума глаза… Забыть… - мантра, повторяемая, будто в бреду, с периодичностью в доли секунды. – Забыть и больше никогда не вспоминать… - пальцы неловко стянули с шеи, на первый взгляд, неприметный чёрный шнурочек бронзовой монеткой – подарок Влада…
3.
А вспоминать было что. Столько воспоминаний – и все обрушились, словно снег на голову в жарком июле. Их нужно выбросить из головы, из сознания, из сердца. А эта упёртая мышца всё никак не хотела сдаваться – она сопротивлялась количеству принятого алкоголя и болела. Назло всем. Глупый орган! Заткнись уже, а…
Этот день Дима запомнил надолго. Его двадцать четвёртый день рождения. Который, вопреки всему, удалось провести дома, просто валяясь до изнеможения в кровати целый день. Неромантично и скучно? Неправда. Это долгожданный и заслуженный отдых, которого не удавалось получить уже почти год – работа давала о себе знать, сроки сдачи второй части фильма поджимали, не оставляя даже наивной веры в кроху свободного времени. Но Влад… договорился, заставил режиссёра дать Бикбаеву выходной – хотя бы один, просто, чтоб выспался…
-Димка… Диииимка... – тихий, нежный шёпот пробудил ещё сонное, летающее в синих бабочках сознание. – Просыпайся… Дима!!
Крик Соколовского тряхнул задремавшую в комнате тишину, вибрируя в воздухе над завернувшимся в одеяло и снова уснувшим парнем. Да уж, этому маленькому, беззащитному созданию хватило трёх секунд, чтобы из взлохмаченного, мутного после сна чуда превратиться в маленького ребёнка со слегка подрагивающими длинными ресничками и ямочками на щёчках. Большой ребёнок…
-Владик.. ну Влааааад.. – Дима отчаянно вцепился ручонками в одеяло, защищая свою «крепость». Но, намного уступая в физической силе, крепость пала, открыв свои помосты навстречу завоевателю. Сердце радостно забилось в груди, вырываясь наружу к любимому и, воспользовавшись временной недееспособностью отключившегося мозга, отдало приказ рукам прильнуть к Соколовскому и нежно прижаться. – Люблю тебя…
-И я тебя… – сильные руки обвили разгорячённое после сна тело и с победным кличем где-то в глубине души притянули к груди. – Идём со мной.
Правда, «шёл» один Влад, а Дима, вцепившись ручонками в не менее сильные плечи и обвив ногами бёдра, висел на нём неподвижно, словно боясь рассыпаться на тысячи мелких стеклянных кусочков при встрече с жёстким деревянным полом. И тут же завизжал, как ребёнок, при виде преобразившейся гостиной. Свет свечей игриво искрился сквозь трещинки хрустальных бокалов, переливаясь радужными лучиками, а пламя, доселе ровное и недвижимое, прогнулось под потоком горячего дыхания, вырывающегося из-под пухлых нежных губ, на которых ещё лежала тень сна. И цветы – Димины любимые – подснежники. С ними Бикбаев ассоциировал своё рождение, да и жизнь в целом – вынужденный постоянно пробиваться сквозь толстый, неприступный слой снега навстречу солнцу, он напоминал себе этой хрупкий с виду цветок. И, добиваемый мартовскими морозами, он всё равно выживал – назло всем…
-Влаааадик!!! – эти губки, пухленькие и нескончаемо нежные, обцеловали буквально каждый миллиметр на лице Соколовского. – Спасибо тебе…- приглушённый шёпот. – Люблю тебя...
-С днём рождения, любимый…
И всё. Нет больше этого ласкающего слух слова «любимый». Нет больше подснежника – остался сухой, продрогший от зимнего холода стебель…
-Дим…
-Я сам.
-Дим…
-Нет, сказал же, я сам.
-Ну, Дииим… Я, между прочим, волнуюсь за тебя.
-Я мужчина или нет, как ты считаешь?! – Бикбаев уже начинал нервничать, пытаясь вскарабкаться на нехитрую конструкцию из немного шатающегося журнального столика и двух деревянных табуреток. Учитывая прирождённую неуклюжесть и естественное самолюбование в висящее напротив зеркало, парой синяков он отделается как минимум.
-Мужчина… - сдавшись под напором просяще-умоляющих зелёных глазок, Влад опустил руки. Да уж, сказал бы он: «Нет, Бикбаев, ты не мужчина» - и уж точно «по-мужски» получил бы ногтями по своему изнеженному ласками того же Бикбаева личику.
-А значит, должен вкрутить наконец эту чёртову лампочку! – фыркнул Дима, забравшись уже на верхушку своей целомудренной конструкции. – Подержи меня!
«А вот это мне даже нравится», - улыбнулся своим мыслям Влад, и ладонь, мягко очертившая маленький неровный кружок на бедре, нежно коснулась матового замочка на джинсах, чуть, было, по привычке не потянув его вниз.
-Потрогал? А теперь держи.
-Да нет, Бикбаев, сейчас ты выглядишь явно не по-мужски… Баба. Тряпка. И просто псих – разговариваешь с зеркалом, - отражение саркастически усмехнулось и закрыло себя рукой. Да уж – картинка не для слабонервных – красные точки вокруг зрачков, опухшие бледные щёки, багрово-чёрные синяки усталости и бессонницы на лице. И пустые, безжизненные глаза.
-Дим…
-М? – Бикбаев изо всех сил боролся со сном, чему несказанно помогал Влад. За окном уже давно цвела ночь, и день, выдавшийся крайне тяжёлым, но счастливым для обоих, заставлял налившиеся свинцом веки слипаться, закрывая уставшие красные глаза. Но Соколовскому просто хотелось слышать его голос, от которого тот просто таял…
-А как ты думаешь, в человеке важна внешняя красота? – да уж, размышления на глубокие философские темы Дима любил, и с лёгкостью забывал о том, что две минуты назад мучился от желания спать.
-Нет, Владиус, - Дима мечтательно вздохнул, вспоминая полюбившуюся с детства историю, которую часто любила рассказывать бабушка. – Важно, чтобы этот человек стоил десяти коров.
Влад непонимающе вскинул брови, раздумывая, то ли он в этой жизни чего-то не понимает, то ли Дима уже точно в сонном бреду. Разгадав его загадочный взгляд, Бикбаев вздохнул, понимая, что поспать ему уже не удастся.
-Сказки любишь?
-Сказки?- Влад расплылся в счастливой улыбке. Он просто обожал, когда Димка на ночь рассказывал ему интересные истории. Придуманные, правдивые, романтичные и страшные, длинные и не очень. Пусть такое блаженство бывало и нечасто, но в такие моменты Соколовский был счастлив... – Обожаю просто, и ты это знаешь.
-Ну слушай тогда, - тепло улыбнувшись, Дима присел на кровати, укладывая светлую макушку Влада на коленях и проводя от левого ушка до правого подушечками пальцев. Как в детстве... – Однажды два моряка отправились в странствие по свету в поисках своей судьбы. Приплыли они на остров, где у вождя племени было две дочери: одна умница-красавица, а вторая – не очень. И один из моряков решил жениться. И говорит своему другу: «Я женюсь на дочери вождя. Я нашёл своё счастье!» И ответил ему второй моряк: «Да, ты прав, старшая – умница-красавица, ты сделал правильный выбор, женись». «Ты меня не понял, друг, я женюсь на младшей дочери вождя». «Ты что, с ума сошёл? Она же…не очень». «Это моё решение, и я это сделаю». И вот друг поплыл дальше в поисках своего счастья, а новоиспечённый жених пошёл свататься. В племени было принято давать за невесту выкуп – десять коров, если невеста хороша. Пригнал он десять коров и пришёл к вождю. «Это хороший выбор, - одобрил вождь. – Моя старшая дочь – умница-красавица, она стоит десяти коров». «Нет, вождь, ты не понял. Я хочу младшую дочь в жёны». «Ты шутишь? Ты же видишь, она такая... не очень». «Я хочу жениться именно на ней». «Хорошо, но как честный человек, я не могу взять с тебя десять коров, она того не стоит. Трёх с тебя вполне достаточно». «Нет, я хочу заплатить именно десять коров». Они поженились. Прошли года, и вдруг на тот самый остров возвращается друг моряка, узнать, как поживает его товарищ. Приплыл, а навстречу ему женщина невиданной красоты. Он её спросил про своего друга, и она увлекла его за собой. Приходят они – сидит его друг, а вокруг детишки резвятся. «Как живёшь?» «Я счастлив». И тут входит та красивая женщина. «Вот моя жена». «Ты женился второй раз?» «Нет, это та же женщина». «Но как так? Ведь она же была…
-Не очень? – увлечённый рассказом и любимым голосом, Влад сам не заметил, как начал вслух повторять, следя за мыслью рассказчика.
-Именно, - Дима мягко улыбнулся, очерчивая миловидные узоры на кудрявой головке. – И знаешь, что она ответила?
-Что? – ясно-голубые глаза светились счастьем.
-Что однажды просто поняла, что стоит десяти коров… А теперь спи, Владик. Спи…
Ему было не суждено стоить даже десяти коров для Влада… Об этом он понял только сейчас, хотя знал, что конец приближался уже давно. Он умело прятался за вечерами, отлично проведёнными вместе, только вдвоём, и страстными, но в то же время нежными ночами, за утрами с принесённым кофе в постель и пробуждением сладким поцелуем. Вроде всё как обычно, но…всё чаще оба стали срываться.
-Ты почему не ешь ничего? – Дима вздохнул и спрятал разочарование под длинным забором ресниц. – Невкусно?
-Нет, всё очень даже вкусно, - Влад натянул неуверенную улыбку и рассеянно коснулся Диминой руки. Она не сопротивлялась, но и упрямо не хотела держать сжимающие её пальцы.
-Я вижу, - усмешка очертила полные губы и растворилась в воцарившейся тишине. Которая тут же была нарушена. – Твой «великий аппетит» говорит об этом весьма красноречиво.
-Просто настроения нет… - Влад обречённо откинулся затылком на стену, прикрывая глаза. Он устал. Просто устал. И в такие моменты просто хотелось побыть одному.
-И в чём причина, можно узнать? – в зелёных, полных обиды глазах начало просыпаться беспокойство.
-Да так, ничего, - безразлично пожав плечами, Соколовский дал понять, что обсуждать эту тему не собирается.
Но волнение, теперь уже прочно поселившееся в глазах напротив, лишь усиливалось. И оно не выдерживало, грозясь взорваться тысячей грозных искорок.
-Я тебя спрашиваю, что случилось? – если бы нашумевшая буря в глазах не выдавала их хозяина, можно было бы даже поверить в спокойный, размеренный тон прозвучавшего вопроса. И буря материализовалась.
-Да нихрена не случилось!! Всё просто отлично!! Если не считать этих грёбаных пересоленных макарон!!!
Тогда, правда, они быстро помирились. Просто Влад понял, что с Димой поступил некрасиво. Ему не пришлось ничего делать – он просто нашёл парня и обнял нежно за плечи. И с ужасом отметил трясущуюся в тонких пальцах сигарету… Впервые в жизни Дима, его Дима закурил. И тогда Влад поклялся, что больше любимый по его вине курить не будет. Никогда. Но вскоре это повторилось снова и снова. Влад срывался, кричал, нервничал, выливал всю злость на Бикбаеве, и тот, надо сказать, в долгу не оставался. Разбитая об батарею тарелка ещё считалась «успешным» исходом их словесной перепалки.
-Какого чёрта ты брал мой телефон?! – Соколовский орал на всю квартиру, и от его громогласного в гневе голоса, казалось, стены дрожали. Дима спокойно сидел на любимом подоконнике с чашкой горячего чая в руках и даже не подавал малейших признаков того, что Влад кричит на него, да и что вообще Влад кричит. Именно своим безразличием и откровенным игнорированием он заводил Соколовского ещё больше, отчего тот просто взрывался тысячами всеразрушающих снарядов.
-Я задал вопрос!! Какого хрена ты суёшь свой нос, куда не просят?!
Дима всё так же молчал, угрюмо уставившись в окно. В дешёвых сериалах обязательно шёл бы дождь, ибо «природа плачет вместе с душой», как он услышал однажды. Но сегодня всё было по-другому, что, по всей видимости, и указывало на абсолютную реальность данной ситуации – яркие лучи солнца не согревали, а сжигали дотла только успевшую отойти от весенних холодов листву.
Влад ещё долго психовал и кричал что-то вроде того, что Дима, кем бы он ни был и какое место в его жизни не занимал, не может претендовать на главное – на личность. Тело принадлежало ему, душа частично тоже. И именно ту оставшуюся часть души Соколовский отдавать не желал.
Но не отдал он и той, другой части души. Он просто ничего не отдал. Да и не отдаст больше никогда…
Всё. На этом можно смело ставить точку. Троеточия быть уже больше не может, а запятые надоели. Всё. Забыть. 4 июня – «красная» дата в календаре, означающая начало другой, новой жизни.
Молчавший до этого телефон «проснулся», разразившись глухой, но от этого не менее громкой трелью. Дима вздрогнул, но не от звука – от высветившегося на дисплее имени. Влад… Что ему нужно? Он сам был автором последнего предложения, Бикбаеву лишь осталось поставить точку, которую мысленно тот уже поставил. Осталось только навести её в тетради пожирнее. То есть сказать всё здесь и сейчас Соколовскому.
-Да… - если бы Дима слышал свой голос со стороны, он бы поклялся, что это не его прокуренный и пропитый бас. Да и Влад вряд ли узнал бы его тембр, если бы отчётливо не слышал Бикбаевскую усмешку в голосе. Ту самую, которая сводила его с ума. Не слышать которую он бы мечтал. – Чего ты хотел?
-Дим... Димка, только не бросай трубку! Выслушай меня! – кричал в телефон Влад, словно от того, насколько громко он будет говорить, Дима больше ему поверит. – Прости…я должен был сразу тебе всё рассказать… Я люблю тебя!!
Ответом была лишь ухмылка. Выжигающая любую надежду. Не простит. Не поймёт. Не захочет даже слушать. Просто нажмёт на отбой, и потом на худой конец отключит телефон. Это в его стиле.
-Я хочу забыть тебя, Соколовский. И я сделаю это, во что бы то ни стало. Клянусь. Я тебя забуду… Забуду.
Нужно всё перечеркнуть,
На части себя дробя.
Я попытаюсь уснуть,
Лишь докурю тебя.
Да, мне пора уйти,
Вырваться из рутин.
Прислать в смс-ке: «Прости,
Ты больше не мой никотин».
Да, мне пора лечиться.
Что-то не так с головой…
Прости, у меня случился
Передоз тобой… (с)
Забыть… Оказалось так просто.
И наутро он проснётся уже совсем другим человеком.